Глава III. В путь!

In fondo alla strada si vedeva venire avanti un carrozzone di un colore giallo sporco, tirato da un cavallino bigio. Accanto al cavallo correva un cane nero dal pelo ricciuto. Il cavallo era tenuto per la cavezza dal giovane dai capelli quasi bianchi, e a cassetta sedeva don Vincenzo, con una donna grassa che sembrava addormentata.

– È donna Teresa, sua moglie – disse la bambina posando a terra il fagottello per aggiustarsi le trecce.

В конце улицы показался приближающийся фургон грязно-жёлтого цвета, который тащила серая лошадёнка. Рядом c лошадью бежал чёрный пёс с курчавой шерстью. Лошадь тянул за узду парень с почти белыми волосами, а на козлах сидел дон Винченцо с полной дамой, казавшейся заснувшей.

– Это донна Тереза, его жена - сказала девочка, кладя свой узелок на землю, чтобы поправить косы.

Benedetta domandò alla bambina:

– Di chi sei? Nessuno ti ha accompagnata?

– Stavo con mio zio, proprio stamattina ha cominciato a lavorare. Ha cinque figli, sapete, e sua moglie è malata. Così mi ha venduta a don Vincenzo.

– Perché dici venduta? - la sgridò Benedetta, che aveva sentito Domenico sussultare a quella parola. Franceso guardava con ammirazione la bambina, così seria e tranquilla, che era venuta tutta sola incontro a don Vincenzo.

Бенедетта спросила у девочки:

– Ты чья? Никто тебя не провожает?

– Я жила с моим дядей, как раз сегодня он начал работать. Знаете, у него пять детей, а его жена болеет. Поэтому меня продали дону Винченцо.

– Почему ты говоришь продали? – упрекнула её Бенедетта, почувствовав как Доменико вздрогнул от этих слов. Франческо смотрел на девочку с восхищением, такую серьёзную и спокойную, которая пришла к дону Винченцо совсем одна.

Intanto il carretto si era avvicinata, e Francesco vide dietro il carretto un altro uomo, più piccolo di don Vincenzo e non così grasso, che assomiglia un poco al babbo, e indossava una giacca militare tropo lunga. Accanto a lui camminavano, portando i loro fagottelli infilati in un bastone, due ragazzi, anzi, un ragazzetto ed una bambina.

Il giovane fece fermare il cavallo senza parlare, mentre donna Teresa apriva gli occhi ma restava immobile, e don Vincenzo, alzandosi in piedi, salutava agitando le braccia.

Между тем экипаж приблизился и Франческо увидел позади него ещё одного мужчину, ниже ростом дона Винченцо и не настолько толстого – он напоминал немного отца и был одет в очень длинную военную куртку. Рядом с ним шли, неся свои узелки, нанизанные на палку, двое детей – мальчик и девочка.

Молодой молча остановил лошадь, пока донна Тереза открывала глаза, но оставалась неподвижной, а дон Винченцо, поднявшись на ноги, приветствовал, пожимая руки.

– Buon giorno, Benedetta. Abbiamo la grazia di partire con una bella giornate, vedete? Ah, e tu sei, Anna, bene, bene – aggiunse avendo notata la bambina.

– Questa è mia moglie, sarà una mamma per i vostri piccoli, vedrete. È dietro il carro c'è mio fratello Filippo... Filippo! – chiamò giovialmente. – Filippo, la compagnia è al completo.

– Questo è zio Filippo – disse don Vincenzo ai ragazzi, scendendo dal carrozzone – io sono zio Vincenzo e quella è zia Teresa, capito? – Nessuno fiatò.

– Добрый день, Бенедетта.
Какая благодать отправиться в путь в такой прекрасный день, видите? Ах, и ты здесь, Анна, хорошо, хорошо – добавил он, заметив девочку.

– Это моя жена, она будет как мама для ваших малышей, вот увидите. А позади повозки – мой брат Филиппо... – Филиппо! – позвал он ласково. – Филиппо, вся компания в сборе.

– Это дядя Филиппо – обратился дон Винченцо к детям, сойдя с фургона – я дядя Винченцо, а это тётя Тереза, понятно? – никто не промолвил ни слова.

– È meglio che si chiamino così – spiegò don Vincenzo a Benedetta. – La gente è invidiosa e pronta a parlare male. Ma noi siamo tre zii e cinque nipotini, e nessuno può dir nulla. Capito? – E strizzò gli occhi, con un fare furbo.

Ma si vedeva che aveva fretta di partire.

Francesco abbraccio la madre. Domenico si lasciò abbracciare ma non disse nulla.

– Figlio caro, non restare in collera con tua madre! – pregò Benedetta.

Ma Domenico si stacco da lei e andò a mettersi accanto agli ragazzi, imbronciato e caparbio. Vincenzo tornò a casetta, l'Albino diede uno strattone al cavallino, che puntò gli zoccoli e partì a piccoli passi frettolosi.

– Будет лучше, если они станут называть так – объяснил дон Винченцо Бенедетте. – Люди завистливы и готовы позлословить. Но мы три дяди и пять внучат и никто ничего не скажет. Понятно? – И он хитро подмигнул.

Но чувствовалось, что он торопился отправиться.

Франческо обнял мать. Доменико позволил себя обнять, но ничего не сказал.

– Дорогой сын, не оставайся в гневе на твою мать! – умоляла Бенедетта.

Но Доменико отстранился от неё и пошёл к остальным детям, сердитый и упрямый. Винченцо вернулся на козлы, Альбинос хлестнул лошадь – и та оттолкнувшись копытами, посеменила маленькими торопливыми шажками.

Benedetta rimase fin che vide scomparire ad una curva la piccola carovana e le pareva che il suo cuore se ne andasse via anche lui. Era tutta fredda e come morta. Francesco si voltò molte volte a salutarla, ma Domenico non si voltò. Camminava a testa curva, senza guardare nessuno, con il braccio mutilato infilato in una tasca. Tutti gettarono i loro fagottelli sul carrozzone per essere più leggeri. Francesco vi gettò anche quello di Domenico, e intanto le lacrime gli scendevano giù per le gote e gli entravano in bocca, salate e amare.

Бенедетта стояла до тех пор, пока маленький караван не скрылся за поворотом и ей казалось, что её сердце тоже осталось там. Она вся поникла и словно омертвела. Франческо много раз оборачивался, прощаясь, но Доменико не оборачивался. Он шёл, опустив голову ни на кого не глядя, с изувеченной рукой, засунутой в карман. Все побросали свои узелки в фургон, чтобы идти налегке. Франческо также положил туда узелок Доменико, между тем как слёзы, солёные и горькие, стекали по его щекам и попадали ему в рот.

Dopo un poco, vide tra le lacrime una mano che gli porgeva una piccolo mela rugosa.

Francesco prese la mela, e senza mangiarla domandò:

– Chi sei?

– Mi chiamo Amelia, e questo è mio cugino Andrea. Il mio babbo è morto in guerra, e lui non ha più nessuno. Don Vincenzo mi ha voluta perché ho le cicatrici sulle gambe, le hai viste? È stato per un bombardamento, ma io ero troppo piccola e non me ne ricordo.

Спустя немного времени он увидел сквозь слёзы руку, протягивающую ему маленькое сморщенное яблоко.

Франческо взял яблоко и не откусывая от него спросил:

– Ты кто?

– Меня зовут Амелия, а это мойкузен Андреа. Мой отец умер на войне и у него никого больше нет. Дон Винченцо меня взял, потому что у меня шрамы на ногах, ты видел их? Это случилось во время бомбардировки, но я была слишком маленькой и ничего об этом не помню.

Anna, la bambina che era venuta sola, si mise a chiacchierare anche lei, seria e calma.

– Hai visto che belle scarpe ho? Me le ha regalate una signora dove andavo a lavare i pavimenti. Ma poi mi ha cacciata via perché a casa nostra c'erano dei bambini malati, e anche la signora aveva bambini e non voleva che prendessero il male da me.

Improvvisamente Domenico si fermò e disse: – Sono stanco.

Anna lo guardò spaventata. Aveva un espressione dura e cocciuta, quasi cattiva. Non era stanco: faceva per sfida, per capriccio.

Анна, девочка, которая пришла одна, тоже вступила в разговор, серьёзная и спокойная.

– Ты видел какие красивые у меня туфли? Мне их подарила одна синьора, к которой я ходила мыть полы. Но потом она меня выгнала, потому что у нас дома были больные дети, и у синьоры тоже были дети и она не хотела, чтобы они заразились от меня.

Неожиданно Доменико остановился и сказал: – Я устал.

Анна посмотрела на него с испугом. У него было своенравное и упрямое лицо, почти злое. Он не был уставшим, но вёл себя так нарочно, из прихоти.

Lo zio Filippo lo guardò con indifferenza, si tolse la pipa in bocca e con la pipa gli accennò la cuccia del cane che dondolava dal carrozzone, sospesa con quattro catene arrugginite.

– Vai là sotto, viaggerai più comodo.

I ragazzi risero e anche Domenico, quasi senza volerlo, abbozzò un sorriso.

Senza farselo dire due volte, salto nella cuccetta e, messosi a pancia in giù, puntò il gomito, appoggiò il viso alla mano e stette lì a guardarli, allegramente.

Дядя Филиппо посмотрел на него равнодушно, вытащил изо рта трубку и указал ею на собачий лежак, который качался на фургоне, подвешенный на четырёх ржавых цепях.

– Иди туда, путешествуй с удобством.

Дети засмеялись и с ними Доменико, почти нехотя, натянув на лицо улыбку.

Не заставляя просить себя дважды, он прыгнул на лежак, лёг на живот, опёрся на локоть и подперев лицо рукой, стал весело посматривать на детей.

Tutti risero di nuovo, Amelia abbaiò per scherzo. Ma il cane barbone, accortosi che qualcuno aveva occupato il suo regno, saltò lui pure nella cuccia, abbaiando. Poi come se avesse capito che non era il caso, si accucciò accanto a Domenico e gli leccò il moncherino.

La cuccia dondolava piacevolmente, seguendo l'oscillare lento e traballante del carrozzone e Domenico, per la prima volta dopo tanti giorni, sembrava più sereno. Fece una smorfia a Francesco ed abbaiò:

– Bau! Bau!

– Bene – concluse zio Filippo – ora che abbiamo due cani possiamo stare tranquilli.

Così cominciò il viaggio.

Все снова засмеялись, а Амелия залаяла ради шутки. Но пёс пудель, заметив, что кто-то захватил его царство, тоже прыгнул на лежак, лая. Потом, будто бы поняв, что причин для беспокойства нет, улёгся рядом с Доменико и лизнул его культяпку.

Лежак приятно покачивался в такт медленному колебанию и потряхиванию фургона и Доменико впервые после стольких дней, казался спокойней. Он скорчил гримасу Франческо и залаял:

– Гав! Гав!

– Хорошо – заключил дядя Филиппо – теперь, когда у нас есть две собаки, мы можем быть спокойны.

Так началось путешествие.