Глава X. Белая дорога.

Fu un triste ritorno, quello. L'alba ormai non era lontana. Gli agenti destarono i ragazzi, che si erano addormentati su una panca, li caricarono su una camionetta e gli portarono dritto all'accampamento di zio Vincenzo. Francesco, Anna e Domenico non si chiesero nemmeno come avessero fatto gli agenti a trovare l'indirizzo: non potevano sapere, del resto, che la polizia aveva ricevuto fin dal mattino la notizia dell'arrivo della piccola carovana.

L'Albino stava attaccando il cavallo al carro, mentre zia Teresa e zio Filippo riponevano il treppiede, le pentole, le coperte su cui avevano riposato la notte sotto gli archi del vecchio acquedotto.

Это было безрадостное возвращение. Рассвет уже близился. Полицейские разбудили детей, заснувших на скамейке, посадили их в автомобиль и отправили прямо в лагерь дяди Винченцо. Франческо, Анна и Доменико даже не спрашивали себя как полицейские смогли узнать адрес: впрочем, они не могли знать, что полиции ещё утром стало известно о прибытии маленького каравана.

Альбинос запрягал лошадь в повозку, в то время как тётя Тереза и дядя Филиппо укладывали треногу, кастрюли, одеяла, под которыми они спали ночью под сводами древнего акведука.

– Chi è il padrone? – chiese freddamente un poliziotto, senza scendere dalla macchina.

Zio Vincenzo mise fuori la testa dal carrozzone.

– Agli ordini, tenente – disse con un sorrisetto falso, che Francesco gli aveva visto in volto solo quando era venuto a proporre l'affare alla mamma. – Oh, vedo vi avete riportato quei poveretti. Debbono essersi perduti per la strada, sapete come sono i ragazzi: si distraggono, si divertono a guardare...

– Кто здесь хозяин? – холодно спросил полицейский не выходя из машины.

Дядя Винченцо высунул голову из фургона.

– К вашим услугам, лейтенант – сказал он с фальшивой улыбочкой, которую Франческо видел у на его лице только однажды: когда тот пришёл предлагать матери сделку. – Ах, вижу, что вы привели обратно этих бедняжек. Должно быть они заблудились в дороге, вы же знаете что такое дети: увлеклись, глазея по сторонам...

– Non state a far chiacchiere. I ragazzi dicono di essere nipoti vostri. È vero? Avete documenti?

– Nipoti miei? Altro se lo sono, signor tenente. E purtroppo anche a carico mio. Sono orfani di padre, figli di una sorella di mia moglie. Potevo lasciar al paese a morir di fame? Sono un buon cristiano, io, li porto con me per fare un'opera di carità.

– Va bene, va bene. Avete la licenza?

– Tutto in regola, tenente. Questa è la licenza per le stampe, questa per i canestri di mio fratello, questa per il carro. Vedete? E quanti soldi mi costano, quelle carte.

– Довольно разговоров. Дети говорят, что они ваши племянники. Это правда? У вас есть документы?

– Мои племянники? Нет, это не так, синьор лейтенант. И, увы, это ещё и моё бремя. Безотцовщина, дети одной моей сестры моей жены. Разве я мог себе позволить оставить их на селе умирать с голоду? Я, как порядочный христианин, взял их с собой заниматься богоугодными делами.

– Ладно, ладно. У вас есть лицензия?

– Всё в порядке, лейтенант. Это лицензия на лотерею, это – на корзины моего брата, это – на повозку. Видите? А сколько денег мне стоили эти бумаги!

– Scendete – disse il poliziotto ai ragazzi.

Scesero in silenzio, senza alzare gli occhi.

Il poliziotto prese per un braccio Domenico, lo fisso un instante e gli chiese, con improvvisa gentilezza:

– Chi è quello? – E gli indicava don Vincenzo.

Domenico non rispose subito.

– Chi è? – domando ancora il poliziotto, senza alzare la voce.

– Zio Vincenzo – rispose il bambino, con un filo di voce. Si liberò dalla stretta e andò a mettersi dietro il carro, presso zio Filippo, che lo guardò senza dir nulla.

– Выходите – сказал полицейский детям.

Они вышли из машины молча, потупив глаза.

Полицейский взял Доменико за руку, внимательно посмотрел на него и спросил необычайно вежливо:

– Кто это? – И указал на дона Винченцо.

Доменико медлил с ответом.

– Кто это? – спросил снова полицейский, не повышая голоса.

– Дядя Винченцо – ответил ребёнок едва слышно. Он высвободил свою руку и направился за повозку к дяде Филиппо, который смотрел на него не говоря ни слова.

Il poliziotto sospirò. Anna lo udì sussurrare al suo compagno:

– Mi lascio tagliare un mano se i ragazzi sono nipoti suoi.

– E che cosa ci possiamo fare? – Rispose l'altro. – Abbiamo perso anche troppo tempo con questi ragazzi. Andiamocene.

Il poliziotto accese il motore. Prima di partire diede ancora una lunga occhiata a zio Vincenzo, che stava lì, piegato in un mezzo inchino, sempre con quel sorrisetto sulle labbra.

– Sarà bene che filiate subito, prima che ci ripensi – gridò.

Полицейский вздохнул. Анна слышала как он шептал своему товарищу:

– Я позволю себе отсечь руку если эти дети его племянники.

– А что мы можем сделать? – отвечал второй. – Мы и так уже потеряли много времени с этими детьми. Поехали.

Полицейский завёл мотор. Перед отъездом он ещё раз пристально посмотрел на дядю Винченцо, который сидел там, согнувшись в полупоклоне с несходящей с уст улыбочкой.

– Будет хорошо, если вы немедленно уберётесь отсюда, пока я не передумал – крикнул полицейский.

– Ma che cosa dice, signor tenente? Stiamo partendo. Ci siamo fermati il tempo di far riposare il cavallo. Andiamo a Torino da un fratello mio, che ha dei lavoro da darci.

Il poliziotto non lo stava a sentire: la macchina partì con un balzo brusco, e in pochi secondi scomparve ad una curva. Allora zio Vincenzo si sollevò, sputò per terra in direzione della polizia e rivolgendosi ai ragazzi disse, senza gridare, ma in tono in cui sentiva una fredda minaccia:

– Ну что вы такое говорите, синьор лейтенант? Уже отправляемся. Мы ненадолго задержались, чтобы дать отдохнуть лошади. Поедем в Турин к моему брату – у него есть для нас работа.

Полицейский его больше не слушал: машина резко рванула вперёд и вскоре скрылась за поворотом. Тогда дядя Винченцо поднялся, плюнул на землю в направлении полиции и обернувшись к детям сказал, без крипа, но тоном, в котором слышалась холодная угроза:

– Ve la dovrei far pagare. Ma siete stati bravi con le guardie e non mi avete tradito. Ricordatevi che se mi succede qualcosa, anche i vostri parenti vanno in prigione. Quindi, niente scherzi. Non voglio sapere nemmeno perché siete stati attorno tutta la notte. Affare vostro. Ma tenete a mente che qui bisogna guadagnarsi il pane e rigar dritto. E adesso, fuori i soldi.

Senza parlare, Anna e Francesco gli diedero i soldi raccolti in elemosina. Non dissero nulla delle monete d'argento che avevano pescate nella fontana e che l'Albino aveva loro tolte con la forza. Nemmeno l'Albino disse nulla: si accontentò di guardare dalla loro parte sogghignando.

– Я должен был бы вас за это наказать. Но вы держались молодцом с полицией и не предали меня. Однако не забывайте, что если со мной что-нибудь случится, ваши родственники тоже сядут в тюрьму. А потому, никаких шуток! Я не желаю даже знать, почему вы бродили всю ночь. Это ваше дело. Но имейте ввиду, что здесь нужно зарабатывать себе на хлеб и быть послушными. А теперь выкладывайте деньги.

Молча Анна и Франческо отдали ему деньги, собранные попрошайничеством. Они ничего не сказали о серебряных монетах, которые они выловили в фонтане и которые Альбинос отобрал у них силой. Альбинос тоже ничего не сказал: он довольно поглядывал на них со стороны, ухмыляясь.

Mezz'ora dopo erano in cammino. Anna non aveva perso disinvoltura e chiacchierava con i due piccoli Amalia ed Andrea, che ascoltavano a bocca aperta il racconto delle sue avventure. Domenico marciava a testa bassa dietro zio Filippo. Francesco provavo un strano vuoto alla stomaco. Per la prima volta sentiva la durezza della loro condizione. Non c'era da pensare a tornare al paese, non c'era da pensare a fuggire. Bisognava ormai seguire il padrone, dovunque gli piacesse andare. Torino... Chissà dov'era, Torino, e quanta strada restava da fare per arrivarci. Francesco vedeva davanti a sé una strada bianca¹ sconfinata. L'Italia era per lui quella strada, e doveva percorrerla fino in fondo.

Полчаса спустя они были уже в пути. Анна, всё так же непринуждённо, болтала с двумя малышами – Амалией и Андреа, которые слушали разинув рот рассказ о её приключениях. Доменико с поникшей головой шёл за дядей Филиппо. Франческо ощущал странную пустоту в желудке. Впервые он осознал всю тягость их положения. Не думалось больше о возвращении в селение, не думалось о побеге. Увы, нужно было следовать за хозяином, куда бы тому ни вздумалось идти. Турин... Кто знает, где он этот Турин, и сколько дорог осталось ещё пройти, чтобы добраться туда. Франческо видел перед собой одну бесконечную белую дорогу. Италия была для него этой дорогой, и он должен был пройти её до конца.

– E va bene – pensò – resteremo con zio Vincenzo, e guadagneremo il nostro pane. Ma l'Albino dovrà fare i conti con noi, se cercherà di fare ancora il prepotente.

Camminando, si sentiva il sangue ribollire al ricordo dell'offesa patita. Si guardava attorno con una specie di furore, come se vedesse nemici da ogni parte, decisi a far del male a lui, a Domenico, ad Anna.

– La vedremo – disse fra sé, stringendo i pugni.

– И хорошо – думал он – останемся с дядей Винченцо и будем зарабатывать наш хлеб. Но Альбинос будет иметь с нами дело, если снова будет задаваться.

Шагая он чувствовал как кровь закипает в его жилах от нахлынувшего чувства горькой обиды. Он смотрел вокруг себя подобно разъярившемуся зверю, словно повсюду видел врагов, готовых причинить зло ему, Доменико, Анне.

– Ещё увидим – мысленно произнёс он, сжимая кулаки.

Una sola volta, in quei lunghi e faticosi giorni di viaggio – stavano attraversando la penisola da Roma alle Marche, e ogni giorno era la stessa storia, strada, strada e ancora strada, e grossi borghi dove chiedevano l'elemosina per ore prima raggranellare poche centinaia di lire – una sola volta accade loro qualcosa di meno triste.

Erano rimasti un poco indietro, Anna, Francesco e Domenico, nell'attraversare un villaggio. Dopo le ultime case contarono i pochi biglietti da cinque lire raccolti e affrettarono il passo per raggiungere la carovana.

Один только раз, в эти долгие и тяжёлые дни путешествия – они пересекали полуостров от Рима до Марке, и каждый день повторялась вся та же история, дорога, дорога и ещё раз дорога, и большие посёлки, где они просили милостыню часами, пока не набрали по крупицам несколько сотен лир – один только раз с ними случилось кое-что менее грустное.

Анна Франческо и Доменико немного отстали, когда проходили один посёлок. После последних домов они насчитали несколько собранных банкнот по пять лир и поспешили догнать караван.

Non notarono la scuola se non quando furono sul cancello. L'edificio, bianco e pulito, sorgeva in mezzo ad un cortile dove giocavano chiassosamente una trentina di ragazzi. I tre piccoli vagabondi si fermarono a guardare dentro il cancello, con gli occhi spalancati. Quasi subito dai ragazzi che giocavano se ne staccarono due, poi tre, cinque, e vennero verso di loro, un poco incerti ed imbarazzati.

– Sono zingari – gridò una bambina – non vi avvicinate!

Они не замечали школу, пока не оказались у ворот. Здание, белое и чистое, возвышалось посреди двора, где шумливо играли десятка три детей. Три маленьких путешественника остановились в воротах и смотрели вытаращив глаза. Почти сразу от играющих детей отделились двое, потом три, пять, и направились к ним немного неуверенные и смущённые.

– Это цыгане – закричала одна девочка – не подходите к ним!